В болезни Достоевскому грезилось о моровой язве, идущей из глубины Азии на Европу. Люди заражались и сумасшествовали, не могли согласиться, что считать злом, что добром. Никогда не считали непоколебимее своих приговоров, своих научных выводов, своих нравственных убеждений и верований.